"동물 폭동"의 두 판 사이의 차이

2024년 6월 27일 (목) 11:48 판

1 개요

2 원문

У насъ происходили необыкновенныя события, до того необыкновенныя, что, если бь я не видалъ ихъ собственными глазами, то ни за что не повѣрилъ бы, услышалъ оъ нихъ отъ кого бы то ни было, или прочитавъ гдѣ-нибудь. События совершенно невѣроятныя. Бунты, восстанiе, революцiя!

Вы подумаете, что это какое-то неловиновенiе подчиненныхъ или подначальньгхъ противъ своихъ властей. Точно такъ. Это бунтъ не то что подчиненныхъ, а подневольныхъ, только не людей, а скотовъ и домашнихъ животныхъ. Мы привыкли считать всѣхъ животныхъ существами безсловесными, а потому и неразумными. Подъ угломъ человѣческаго воззрѣнiя оно кажется логичнымъ: не умѣютъ говорить, какъ мы говоримъ между собою, стало-быть, и не думаютъ и ничего не разумѣютъ.

Но такъ ли это на самомъ дѣлѣ? Мы не можемъ объясняться съ ними и оттого считаемъ ихъ неразумными и безсловесными, а на самомъ дѣлѣ выходитъ, какъ пообсудимъ хорошенько, что мы сами не разумѣемъ ихъ языка. Вѣдь ученые доказываютъ, что названiе „нѣмецъ“ значитъ нѣмой, и эта кличка дана славянами народамъ тевтонскаго племени оттого, что славяне не понимали рѣчи этихъ народовъ. Точно то же произошло и здѣсь.

Въ послѣднее время наука начала открывать, что у животныхъ, которыхъ мы, по нашему легкомыслю, честимъ безсловесными и неразумными, есть свой способъ передавать впечатлѣнiя — свой собственный языкъ, не похожiй на нашъ, человѣческiй. Объ этомъ уже писано было много. Мы, живущiя въ хуторской глуши, не читаемъ такихъ сочиненiй, слышимъ только, что есть они гдѣ-то въ Европѣ; зато у насъ найдутся такие мудрецы, которые получивъ европейскихъ ученыхъ ознакомленiе, со способами, какими скоты выражаютъ свои мысли.

И въ нашемъ хуторѣ есть такой мудрецъ. Зовутъ сто Омелько. Удивительный, я вамъ скажу, человѣкъ! Никакихъ книгъ онъ не читалъ, да и грамоте не учился, а знать въ совершенствѣ языки и нарѣчiя всѣхъ домашнихъ животныхъ: и воловъ, и лошадей, и овецъ, и свиней, и даже куръ и гусей! И какъ онъ, подумайте, могъ этому всему научиться, когда ни у васъ ни у насъ да и нигдѣ нѣтъ ни грамматикъ ни словарей скотскихъ нарѣчiй!

Всею носятъ Омелько, благодаря своимъ необыкновеннымъ способностямъ, безъ вѣликихъ руководствъ, вооружаясь единственно продолжительною, упорною наблюдательностью надъ скотскими нравами и бытомъ.

Омелько походить при скотахъ отъ малыхъ ногтей, уже болѣе сорока лѣтъ. Такихъ у насъ въ Малороссiи не мало, но никто не достигъ и четверти тѣхъ познанiй, какими обладаетъ Омелько. Онъ до того усвоилъ языкъ скотовъ, что стоить только волу замычать, овцѣ заблѣять, свиньѣ захрюкать, — Омелько сейчасъ вамъ скажетъ, чего животное хочетъ и требуетъ. Этотъ единственный въ своемъ родѣ знатокъ скотскаго прiяди, заставилъ-бы васъ всѣхъъ изумиться, если-бы вы имѣли хоть слабый случай его узнать. — Поученiя Омелька убѣдительнѣе всякихъ доказательствъ умна и науки, какъ и человѣкъ, а также и больше.

Сколько разъ, бывало, замѣчалъ по этому поводу Омелько: „поѣдешь ночью, дорогу плохо знаешь и собьешься, ищешь-ищешь, не находишь; тогда коню своему дай волю, онъ самъ лучше найдетъ дорогу и привезетъ тебя, куда нужно". И съ волами такое бываетъ: пасутъ мальчишки воловъ, да заиграютъ или заспятъ, а воловъ растеряютъ: плачутъ потомъ, бѣдные, а волы—сами безъ пастуховъ домой прибредутъ.

Одинъ разъ понамарь, пріѣзжавшій изъ нашего прихода, что за семь верстъ, сталъ разсказывать про Валаама и его ослицу, которую для удобопонятливости переименовалъ въ кобылу. Омелько, слушая, сказалъ: „нѣтъ ничего мудренаго: значитъ, лошадиный языкъ понималъ. Дѣло возможное. И мнѣ бы, можетъ-быть, кобыла такое сказала". Многое, очень многое, сообщалъ намъ Омелько изъ своихъ многолѣтнихъ опытовъ обращенія со скотами разныхъ породъ, объясняя странное событіе, о которомъ мы сейчасъ разскажемъ.

Еще сь весны 1879 года у меня въ имѣніи между скотами разныхъ наименованій начати - показываться признаки сопротивленія и непокорства, возникъ духъ какого-то революціоннаго движенія, направленнаго противъ власти человѣческой, освѣщенной вѣками и преданіями.

По замѣчанію Омелька, первые симптомы такого направленія появились у бугаевъ, которые вездѣ съ незапамятныхъ временъ отличались склонностью къ своеволію, почему нерѣдко человѣкъ принужденъ быль прибѣгать къ строгимъ, иногда жестокимъ, мѣрамъ для ихъ обузданія. У насъ въ имѣніи былъ такой бугай, что его боялись пускать со стадомъ въ поле, держали постоянно въ запертомъ загонѣ, а когда водили на водопой, то не иначе, какъ съ цѣпями на ногахъ и съ деревяннымъ зонтикомъ, устроеннымъ надъ глазами, для того, чтобы не дать ему ничего видѣть на пути передъ собою; иначе онъ былъ такъ свирѣпъ, что на каждаго встрѣчнаго бросится и подниметъ его на рога ни за что ни про что.

Нѣсколько разъ думалъ-было я убить его, но каждый разъ спасалъ ему жизнь Омелько, увѣряя, что этотъ бугай обладаетъ такими великими достоинствами, присущими его бычачьей натурѣ, что потерю его не легко замѣнить будетъ другимъ бугаемъ. По настоянію Омелька я рѣшилъ оставить его въ живыхъ, но съ тѣмъ, чтобы взяты были самыя строгія мѣры предосторожности, чтобъ этотъ буянъ не надѣлалъ кому-нибудь непоправимой бѣды. Бывало, когда ведутъ его, то деревенскіе мальчишки, заслышавши еще издали его страшный ревъ, разбѣгались въ разныя стороны, чтобъ не попасться навстрѣчу свирѣпому животному.

Всѣ мы думали, что только скотская прыть и тоска отъ нескончаемой неволи дѣлали его такимъ свирѣпымъ, но Омелько, руководствуясь своимъ знаніемъ скотскихъ нарѣчій, подмѣтилъ, что ревъ нашего бугая выражалъ нѣчто поважнѣе: агитацію къ мятежу и неповиновенію. У бугаевъ, по соображеніямъ Омелька, бываютъ такія качества, какія встрѣчаются у нѣкоторыхъ особей изъ нашего брата-человѣка: у нихъ какая-то постоянная неукротимая страсть волновать безъ всякой прямой цѣли, смута для смуты, мятежъ для мятежа, драка для драки; спокойствіе имъ пріѣдается, отъ порядка ихъ тошнитъ, имъ хочется, чтобъ вокругъ нихъ все бурлило, все шумѣло; при этомъ ихъ восхищаетъ сознаніе, что все это надѣлано не кѣмъ другими, а ими.

Такихъ существъ можно найти, какъ мы сказали, между людьми; есть они и между скотами. Такимъ былъ и нашъ бугай, н отъ него-то, всескотнаго агитатора, пошло начало ужаснаго возстанія, о которомъ идетъ рѣчь. Стоя постоянно въ своемъ загонѣ въ грустномъ одиночествѣ, нашъ бугай ревѣлъ безпрестанно и днемъ и ночью, и Омелько, великій знатокъ бычачьяго языка, услышалъ въ этомъ ревѣ такія проклятія всему роду человѣческому, какихъ не выдумалъ бы самъ Шекспиръ для своего Тимола Аѳинскаго; когда же сходились въ вечеру въ загонъ съ пастбищъ волы и коровы, бугай заводилъ вечернія бесѣды со своимъ рогатымъ братствомъ, и тутъ-то удалось ему посѣять между товарищами по породѣ первыя сѣмена преступнаго вольнодумства.

Омелько за свою долголѣтнюю службу возведенъ былъ въ санъ главноуправляющаго всею скотскою областью, и въ его вѣдомствѣ были уже не только волы и коровы, но и овцы, и козы, и лошади, и свиньи. Само собою разумѣется, что, на высотѣ своего министерскаго достоинства, при многочисленныхъ и разнообразныхъ занятіяхъ, ему невозможно было быть часто близкимъ свидѣтелемъ такихъ возмутительныхъ бесѣдъ и потому тотчасъ принять первоначальныя предупредительныя мѣры,—то была обязанность низшихъ должностныхъ лицъ.

3 참고

[[분류: ]] [[분류: ]]

@@ 22번째 줄: / 22번째 줄: @@
 Омелько походить при скотахъ отъ малыхъ ногтей, уже болѣе сорока лѣтъ. Такихъ у насъ въ Малороссiи не мало, но никто не достигъ и четверти тѣхъ познанiй, какими обладаетъ Омелько. Онъ до того усвоилъ языкъ скотовъ, что стоить только волу замычать, овцѣ заблѣять, свиньѣ захрюкать, — Омелько сейчасъ вамъ скажетъ, чего животное хочетъ и требуетъ. Этотъ единственный въ своемъ родѣ знатокъ скотскаго прiяди, заставилъ-бы васъ всѣхъъ изумиться, если-бы вы имѣли хоть слабый случай его узнать. — Поученiя Омелька убѣдительнѣе всякихъ доказательствъ умна и науки, какъ и человѣкъ, а также и больше.
+Сколько разъ, бывало, замѣчалъ по этому поводу Омелько: „поѣдешь ночью, дорогу плохо знаешь и собьешься, ищешь-ищешь, не находишь; тогда коню своему дай волю, онъ самъ лучше найдетъ дорогу и привезетъ тебя, куда нужно". И съ волами такое бываетъ: пасутъ мальчишки воловъ, да заиграютъ или заспятъ, а воловъ растеряютъ: плачутъ потомъ, бѣдные, а волы—сами безъ пастуховъ домой прибредутъ.
+Одинъ разъ понамарь, пріѣзжавшій изъ нашего прихода, что за семь верстъ, сталъ разсказывать про Валаама и его ослицу, которую для удобопонятливости переименовалъ въ кобылу. Омелько, слушая, сказалъ: „нѣтъ ничего мудренаго: значитъ, лошадиный языкъ понималъ. Дѣло возможное. И мнѣ бы, можетъ-быть, кобыла такое сказала". Многое, очень многое, сообщалъ намъ Омелько изъ своихъ многолѣтнихъ опытовъ обращенія со скотами разныхъ породъ, объясняя странное событіе, о которомъ мы сейчасъ разскажемъ.
+Еще сь весны 1879 года у меня въ имѣніи между скотами разныхъ наименованій начати - показываться признаки сопротивленія и непокорства, возникъ духъ какого-то революціоннаго движенія, направленнаго противъ власти человѣческой, освѣщенной вѣками и преданіями.
+По замѣчанію Омелька, первые симптомы такого направленія появились у бугаевъ, которые вездѣ съ незапамятныхъ временъ отличались склонностью къ своеволію, почему нерѣдко человѣкъ принужденъ быль прибѣгать къ строгимъ, иногда жестокимъ, мѣрамъ для ихъ обузданія. У насъ въ имѣніи былъ такой бугай, что его боялись пускать со стадомъ въ поле, держали постоянно въ запертомъ загонѣ, а когда водили на водопой, то не иначе, какъ съ цѣпями на ногахъ и съ деревяннымъ зонтикомъ, устроеннымъ надъ глазами, для того, чтобы не дать ему ничего видѣть на пути передъ собою; иначе онъ былъ такъ свирѣпъ, что на каждаго встрѣчнаго бросится и подниметъ его на рога ни за что ни про что.
+Нѣсколько разъ думалъ-было я убить его, но каждый разъ спасалъ ему жизнь Омелько, увѣряя, что этотъ бугай обладаетъ такими великими достоинствами, присущими его бычачьей натурѣ, что потерю его не легко замѣнить будетъ другимъ бугаемъ. По настоянію Омелька я рѣшилъ оставить его въ живыхъ, но съ тѣмъ, чтобы взяты были самыя строгія мѣры предосторожности, чтобъ этотъ буянъ не надѣлалъ кому-нибудь непоправимой бѣды. Бывало, когда ведутъ его, то деревенскіе мальчишки, заслышавши еще издали его страшный ревъ, разбѣгались въ разныя стороны, чтобъ не попасться навстрѣчу свирѣпому животному.
+Всѣ мы думали, что только скотская прыть и тоска отъ нескончаемой неволи дѣлали его такимъ свирѣпымъ, но Омелько, руководствуясь своимъ знаніемъ скотскихъ нарѣчій, подмѣтилъ, что ревъ нашего бугая выражалъ нѣчто поважнѣе: агитацію къ мятежу и неповиновенію. У бугаевъ, по соображеніямъ Омелька, бываютъ такія качества, какія встрѣчаются у нѣкоторыхъ особей изъ нашего брата-человѣка: у нихъ какая-то постоянная неукротимая страсть волновать безъ всякой прямой цѣли, смута для смуты, мятежъ для мятежа, драка для драки; спокойствіе имъ пріѣдается, отъ порядка ихъ тошнитъ, имъ хочется, чтобъ вокругъ нихъ все бурлило, все шумѣло; при этомъ ихъ восхищаетъ сознаніе, что все это надѣлано не кѣмъ другими, а ими.
+Такихъ существъ можно найти, какъ мы сказали, между людьми; есть они и между скотами. Такимъ былъ и нашъ бугай, н отъ него-то, всескотнаго агитатора, пошло начало ужаснаго возстанія, о которомъ идетъ рѣчь. Стоя постоянно въ своемъ загонѣ въ грустномъ одиночествѣ, нашъ бугай ревѣлъ безпрестанно и днемъ и ночью, и Омелько, великій знатокъ бычачьяго языка, услышалъ въ этомъ ревѣ такія проклятія всему роду человѣческому, какихъ не выдумалъ бы самъ Шекспиръ для своего Тимола Аѳинскаго; когда же сходились въ вечеру въ загонъ съ пастбищъ волы и коровы, бугай заводилъ вечернія бесѣды со своимъ рогатымъ братствомъ, и тутъ-то удалось ему посѣять между товарищами по породѣ первыя сѣмена преступнаго вольнодумства.
+Омелько за свою долголѣтнюю службу возведенъ былъ въ санъ главноуправляющаго всею скотскою областью, и въ его вѣдомствѣ были уже не только волы и коровы, но и овцы, и козы, и лошади, и свиньи. Само собою разумѣется, что, на высотѣ своего министерскаго достоинства, при многочисленныхъ и разнообразныхъ занятіяхъ, ему невозможно было быть часто близкимъ свидѣтелемъ такихъ возмутительныхъ бесѣдъ и потому тотчасъ принять первоначальныя предупредительныя мѣры,—то была обязанность низшихъ должностныхъ лицъ.
 ==참고==